"Каро" пожадничало, в результате на премьере в "Пушкинском" был полупустой зал; очень обидно. Пригласили ветеранов с подлодки, подарили цветы, устроили минуту молчания и отказались от традиционного рекламного блока. Это про организацию.
Теперь про кино.
Мне очень понравилось.
Бигелоу просто молодец. Вытянуть долгую драму про подлодку, которая вдобавок американцам ни сном ни духом не далась - сделать её не просто смотрибельной, а захватывающей - глаз не отвести - это фантастика.
И что совсем уже поразительно. В её фильме всё сурово и честно, совершенно нет той общепринятой теперь условности, на которую я так ругалась, говоря об "Особом мнении" и "Идентификации Борна". В коридорах лодки, кажется, начинаешь уже ориентироваться. Когда наступает клаустрофобия и камера выбирается на поверхность, даже дышать по-другому хочется.
А вообще - страшно.
Однако где-то на середине, уже после жутких эпизодов в реакторе, поймала себя на ощущении, что смотрю документальное кино про "Курск". Август 2000 года, мы сидим на Маросейке, новости-новости-достанут/не достанут, научи нас дышать под водой, люди-тонут-президент-купается. На коллегу, девушку родом из Курска, было страшно смотреть: такой был взгляд и круги под глазами; мне казалось, она просто уже не спит; и ещё казалось, что у неё есть такая иллюзия - чем больше узнать, накопать подробностей, тем больше это поможет им там. Я тогда поняла в очередной раз, что умею отвлекаться, лучше всего на свете умею отвлекаться и строить барьеры, и по-настоящему наверное вообще ничего не умею чувствовать...
Смущают два момента: патетические песнопения в тот момент, когда первые добровольцы входят в реактор, и неоднократное повторение слова "герои" в конце.
Хорошая/Подлая всё же отмазка придумана современным кино: героизм вопреки.
Теперь про кино.
Мне очень понравилось.
Бигелоу просто молодец. Вытянуть долгую драму про подлодку, которая вдобавок американцам ни сном ни духом не далась - сделать её не просто смотрибельной, а захватывающей - глаз не отвести - это фантастика.
И что совсем уже поразительно. В её фильме всё сурово и честно, совершенно нет той общепринятой теперь условности, на которую я так ругалась, говоря об "Особом мнении" и "Идентификации Борна". В коридорах лодки, кажется, начинаешь уже ориентироваться. Когда наступает клаустрофобия и камера выбирается на поверхность, даже дышать по-другому хочется.
А вообще - страшно.
Однако где-то на середине, уже после жутких эпизодов в реакторе, поймала себя на ощущении, что смотрю документальное кино про "Курск". Август 2000 года, мы сидим на Маросейке, новости-новости-достанут/не достанут, научи нас дышать под водой, люди-тонут-президент-купается. На коллегу, девушку родом из Курска, было страшно смотреть: такой был взгляд и круги под глазами; мне казалось, она просто уже не спит; и ещё казалось, что у неё есть такая иллюзия - чем больше узнать, накопать подробностей, тем больше это поможет им там. Я тогда поняла в очередной раз, что умею отвлекаться, лучше всего на свете умею отвлекаться и строить барьеры, и по-настоящему наверное вообще ничего не умею чувствовать...
Смущают два момента: патетические песнопения в тот момент, когда первые добровольцы входят в реактор, и неоднократное повторение слова "герои" в конце.
Хорошая/Подлая всё же отмазка придумана современным кино: героизм вопреки.